Именно эти крупнейшие национальные композиторы, создатели чешской классики, вывели искусство этого музыкальнейшего народа на мировую арену. Чешский музыковед Я. Шеда набросал следующий портрет Яначека, каким он сохранился в памяти соотечественников: «...Горячий, вспыльчивый, принципиальный, резкий, рассеянный, с неожиданными переменами настроений. Был он невелик ростом, коренаст, с выразительной головой, с густыми волосами, лежащими на голове беспорядочными прядями, с насупленными бровями и искрящимися глазами. Никаких потуг на изящество, ничего внешнего. Был он полный жизни и порыва упрямец. Такова и его музыка: полнокровная, лаконичная, изменчивая, как сама жизнь, здоровая, чувственная, горячая, увлекающая за собой».
Композитор родился в краю густых лесов и старинных замков, в небольшой горной деревушке Гуквальды. Он был девятым из 14 детей учителя средней школы. Его отец преподавал музыку, был скрипачом, церковным органистом, руководителем и дирижером хорового общества. Мать играла на гитаре, хорошо пела, а после смерти мужа исполняла партию Органа в местном костеле.
Детство будущего композитора было бедным, но здоровым и привольным. Он навсегда сохранил душевную близость к природе, уважение и любовь к моравским крестьянам. Однако под родительским кровом Леош прожил лишь 11 лет. Музыкальные способности и звонкий дискант решили вопрос о будущей судьбе ребенка. Отец отвез его в Брно к Павлу Кржижковскому — моравскому композитору и собирателю фольклора. Леош был принят в церковный хор Старобрненского августинского монастыря. Мальчики-певчие жили при монастыре за казенный счет, посещали общеобразовательную школу и обучались музыкальным дисциплинам под руководством строгих наставников-монахов. Композицией с Леошем занимался сам Кржижковский. Воспоминания о жизни в монастыре нашли отражение во многих сочинениях Яначека (кантаты «Амарус» и «Вечное Евангелие»; секстет «Юность»; фортепианные циклы «Во мгле», «По заросшей тропе» и др.).
Атмосфера высокой и древней моравской культуры, осознанная в те годы, воплотилась в одной из вершин творчества композитора — «Глаголической мессе» (1926). Впоследствии Яначек закончил курс пражской Органной школы, совершенствовался в Лейпцигской и Венской консерваториях, но настоящего большого руководителя у него не было. Все, чего он достиг, было завоевано не благодаря школе и многоопытным советчикам, а совершенно самостоятельно, путем трудных исканий, методом проб и ошибок.
С первых шагов на самостоятельном поприще Яначек — не просто музыкант, но и учитель, фольклорист, дирижер, музыкальный критик, теоретик, организатор филармонических концертов и Органной школы в Брно, музыкальной газеты и кружка по изучению русского языка. Долгие годы композитор трудился и боролся в провинциальной безвестности. Пражская профессиональная среда его долго не признавала, только один Дворжак ценил и любил своего младшего коллегу. С другой стороны, укоренившееся в столице позднеромантическое искусство было чуждо моравскому мастеру, опиравшемуся на народное творчество и на интонации живой звучащей речи. С 1886 г. композитор вместе с этнографом Ф. Бартошем каждое лето проводил в фольклорных экспедициях. Он опубликовал множество записей моравских народных песен, создал их концертные обработки, хоровые и сольные. Высшим достижением здесь были симфонические «Лашские танцы» Lašské tance (1889). Одновременно с ними вышел знаменитый сборник народных песен (свыше 2000) с предисловием Яначека «О музыкальной стороне моравских народных песен», ныне считающимся классическим трудом в фольклористике.
В области оперы становление Яначека было более долгим и трудным. После единственной попытки сочинения позднеромантической оперы на сюжет из чешского эпоса («Шарка» — 1887) он решил написать этнографические балет «Ракош Ракочи» (1890) и оперу («Начало романа» — 1891), в которых обильно цитировались народные песни и танцы. Балет даже ставился в Праге во время Этнографической выставки 1895 г.
Но этнографизм был временным этапом в творчестве Яначека. Композитор шел по пути создания правдивого искусства, противопоставление отвлеченности — жизненность, древности — сегодняшний день, выдуманной легендарной обстановке — конкретность народного быта, обобщенным героям-символам — простых людей с горячей человеческой кровью.
Этого удалось достигнуть лишь в третьей опере «Ее падчерица» (Její pastorkyňa) («Енуфа» по драме Г. Прейссовой, 1894-1903). В этой опере уже нет прямых цитат, хотя вся она — сгусток стилистических черт и признаков, ритмов и интонаций моравских песен, народной речи. Опера была отвергнута Пражским национальным театром, и понадобилось 13 лет борьбы, чтобы великолепное произведение, сегодня идущее в театрах всего мира, проникло наконец на столичную сцену. В 1916 г. опера имела оглушительный успех в Праге, а в 1918 г. в Вене, что открыло безвестному 64-летнему моравскому мастеру путь к мировой славе.
К тому же времени относятся первые наброски симфонической рапсодии «Тарас Бульба», полностью завершенной композитором в разгар первой мировой войны.
Последнее десятилетие жизни и творчества композитора (1918-28) четко ограничено историческим рубежом 1918 г. (конец войны, конец трехсотлетнего австрийского ига) и одновременно поворотом в личной судьбе Яначека, началом его мировой славы. В этот период его творчества, который можно назвать лирико-философским, созданы самая лирическая из его опер «Катя Кабанова» (по «Грозе» Островского, 1919-21). поэтичная философская сказка для взрослых — «Приключения лисички-плутовки» (по новелле Р. Тесноглидека, 1921-23), а также оперы «Средство Макропулоса» (по одноименной пьесе К. Чапека, 1925) и «Из мертвого дома» (по «Запискам из мертвого дома» Ф. Достоевского, 1927-28). Тогда же возникли великолепная «Глаголическая месса», 2 оригинальных вокальных цикла («Дневник исчезнувшего» и «Прибаутки»), замечательный хор «Безумный бродяга» (ст. Р. Тагора) и широко популярная Симфониетта для духового оркестра. Кроме этого — многочисленные хоровые и камерно-инструментальные сочинения, в т. ч. 2 квартета. Как сказал в свое время об этих сочинениях Б. Асафьев, Яначек словно молодел с каждым из них.
Смерть настигла Яначека неожиданно: во время отдыха летом в Гуквальдах он простудился и умер от воспаления легких. Хоронили его в Брно. Собор Старобрненского монастыря, где он учился и мальчиком пел в хоре, был переполнен толпами взволнованных людей. Казалось невероятным, что ушел тот, над кем словно были не властны годы и старческие недуги.
Его современники не сумели до конца понять, что Яначек — один из основоположников музыкального мышления и музыкальной психологии XX в. Его речь с сильным местным акцентом казалась чересчур дерзкой для эстетов, оригинальные творения, философские взгляды и теоретическое мышление подлинного новатора воспринимались как курьез.
При жизни он снискал репутацию недоучки, примитива, местечкового фольклориста. Лишь новый опыт современного человека к концу столетия позволил в полной мере оценить личность этого гениального художника. Теперь прямолинейность его взгляда на мир не нуждается в смягчении, острота звучания его аккордов не требует шлифовки. Современный человек видит в Яначеке своего соратника, глашатая общечеловеческих принципов прогресса, гуманизма, бережного уважения законов природы.
На снимке: памятник Леошу Яначку в Остраве, у маэстро на коленях Лисичка-плутовка – героиня его оперы. Лисичка была удостоена и собственного изваяния, оно украшает парк в деревушке Гуквальдык на родине композитора.
По мотивам статьи Л. Поляковой
Фото: Ivan Mottýl
